Сайт Оксаны Пупышевой

цитаты из книги «Три товарища»

Ты только никого не подпускай к себе близко, а подпустишь - захочешь удержать. А удержать ничего нельзя...

Ведь любовь - это же сплошной обман. Чудесный обман со стороны матушки-природы. Взгляни на это сливовое дерево! И оно сейчас обманывает тебя: выглядит куда красивее, чем окажется потом. Было бы просто ужасно, если бы любовь имела, хоть какое-то отношение к правде. Слава Богу, что растреклятые материалисты не властны над всем.

Никогда, никогда и еще раз никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-то ради нее. Пусть это будет даже самым дурацким фарсом. Делай все, что хочешь, - стой на голове, неси околесицу, хвастай, как павлин, пой под её окном. Не делай лишь одного - не будь с ней рассудочным.

Стяжательство, страх и продажность-вот устои человеческого общества.

Для любви нужна известная наивность. Она тебе свойственна. Сохрани ее и впредь. Это поистине дар Божий. А лишиться его-никогда не вернешь.

Наивность...только завистливые люди называют её глупостью. Не огорчайся из-за этого. Наивность - не недостаток, а, напротив, признак одаренности.

В трудные времена наивность - самое драгоценное из всего, волшебная мантия, скрывающая от тебя беды, в которые суперумник, словно загипнотизированный, то и дело попадает.

Чем меньше знаешь, тем проще живется. Знание делает человека свободным, но и несчастным. Давай выпьем за наивность, за глупость и все, что к ним относится,- за любовь, а веру в будущее, за мечты о счастье - за божественную глупость, за потерянный рай...

За него приходится платить двойной и тройной ценой. Счастье-самая неопределенная и дорогостоящая вещь на свете.

Человеческая жизнь тянется слишком долго для одной любви. Просто слишком долго. И это верно. Любовь чудесна. Но кому-то из двух всегда становится скучно. А другой остается ни с чем. Застынет и чего-то ждет... Ждет, как безумный...

Но ведь без любви человек - не более чем покойник в отпуске.

Быть сумасшедшим вообще не позорно.
- Видишь, как прекрасна твоя комната. - Прекрасна, потому что ты здесь. Она уже никогда не будет такой, как прежде... потому, что ты была здесь.
- Держи меня крепко,- прошептала она. Мне нужно, чтобы кто-то держал меня крепко, иначе я упаду. Я боюсь. - Не похоже, что ты боишься. - Это я только притворяюсь, а на самом деле я часто боюсь.
- Все еще, правда? - Почему ты спрашиваешь? - Не знаю. Может быть, потому, что уже утро.

И хорошо, что у людей еще остается много важных мелочей, которые приковывают их к жихни, защищают от нее. А вот одиночество-настоящее одиночество, без всяких иллюзий - наступает перед безумием или самоубийством.

Я слишком хорошо знал-всякая любовь хочет быть вечной, в этом и состоит её вечная мука. Но ведь нет ничего прочного, ничего.

Самое страшное- это время. Время. Мгновение, которое мы переживаем и которым все-таки никогда не владеем. Вот она, мой бумажный романтик! Адская машина! Тикает, неудержимо тикает, стремясь навстречу небытию! Ты можешь остановить лавину, горный обвал, но вот эту штуку не остановишь. Для человека это невыносимо. Человек просто не может вынести этого. И вот почем не придумал себе мечту. Древнюю, трогательную, безнадежную мечту о вечности.

Самая тяжелая болезнь миры - мышление! Она неизлечима.

Жизнь- это болезнь, и смерть начинается с самого рождения. В каждом дыхании, в каждом ударе сердца уже заключено немного умирания- все это толчки, приближающие нас к концу.
- Я очень неважный товарищ, Робби. - Надеюсь. Мне и не нужна женщина в роли товарища. Мне нужна возлюбленная. - Я и не возлюбленная,- пробормотала она. - Так кто же ты? - Не половинка и не целое. Так... фрагмент... - А это самое лучшее. Возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно. Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а "фрагменты» - никогда.

... Мне всегда было противно, когда смешивали разные вещи, я ненавидел это телячье тяготение друг к другу, когда вокруг властно утверждались красота и мощь великого произведения искусства, я ненавидел маслянистые расплывчатые взгляды влюблённых, эти туповато-блаженные прижимания, это непристойное баранье счастье, которое никогда не может выйти за собственные пределы, я ненавидел эту болтовню о слиянии воедино влюбленных душ, ибо считал, что в любви нельзя до конца слиться друг с другом и надо возможно чаще разлучаться, чтобы ценить новые встречи. Только тот, кто не раз оставался один, знает счастье встреч с любимой. Все остальное только ослабляет напряжение и тайну любви. Что может решительнее прорвать магическую сферу одиночества, если не взрыв чувств, если не их сокрушительная сила, если не стихия, буря, ночь, музыка?…. И любовь…

Я понимал, что слова мои - неправда, что они перешли в фантазию и ложь, но это меня не тревожило, ибо правда была бесцветной, она никого не утешала, а истинной жизнью были только чувства и отблески мечты...

— Я не половина и не целое... я фрагмент.

— Таких женщин любят вечно. Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а фрагмент — никогда.

Мне хотелось сказать ей что-нибудь, но я не мог. Трудно найти слова когда есть, что сказать. И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести. Все эти слова принадлежат прошлым столетиям. Наше время не нашло еще слов для выражения своих чувств. Оно умеет быть только развязным, все остальное – искусственно.

– Ешьте побольше яблок! Яблоки продлевают жизнь! Несколько яблок в день – и вам никогда не понадобиться врач!

– Даже если я сломаю руку? 
Он ухмыльнулся, выбросил второй огрызок и встал: 
– А вы не ломайте рук!

– Охотнее он продаст правую руку, чем Карла – машину, которую он сделал своими руками и столько всего с ним пережил. 

– Не выдумывай. 
– Этого тебе не понять, коммерческий отпрыск двадцатого века, – заявил Ленц. 
Фердинанд Грау рассмеялся. Фред тоже. Потом хохотали все. Если не смеяться над двадцатым веком, то можно застрелиться. Но долго над ним смеяться нельзя. Скорее взвоешь от горя.

Разве хоть кто-нибудь может знать, не покажется ли ему со временем счастливым тот, кого он сегодня жалеет.

Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы.

Люди не сумасшедшие. Просто жадные. Один завидует другому. Всякому добра на свете хоть завались, а у большинства людей ни черта нет. Тут все дело только в распределении.

 Такт – это неписанное соглашение не замечать чужих ошибок и не заниматься их исправлением.

В любви нельзя до конца слиться друг с другом и надо возможно чаще разлучаться, чтобы ценить новые встречи.

Ах любовь – факел, летящий в бездну и только в это мгновение озаряющий всю глубину ее.

Мы слишком много знаем и слишком мало умеем... потому что знаем слишком много.

Только несчастный знает, что такое счастье. Счастливец ощущает радость жизни не более, чем манекен: он только демонстрирует эту радость, она ему не дана. Свет не светит, когда светло. Он светит во тьме. Кто хоть раз попал в грозу, тому нечего объяснять, что такое электричество. Будь проклята гроза! Да будет благословенна та малая толика жизни, что мы имеем!

Дни рождения ущемляют самолюбие человека. Особенно по утрам...

Не следует затевать ссоры с женщиной, в которой пробудились материнские чувства. На ее стороне вся мораль мира.

Не мучь меня, - думал он. – Они всегда так говорят, эти женщины – олицетворения беспомощности и себялюбия, никогда не думая о том, что мучают другого. Но если они даже об этом подумают, становится еще тяжелее, ведь их чувства чем-то напоминают страдание спасшегося от взрыва солдата, товарищи которого корчатся в муках на земле, - сострадание, беззвучно вопящее: слава богу, в меня не попали, в меня не попали…

 Человек вспоминает о своих скудных запасах доброты обычно, когда уже поздно.

Женщина - это вам не металлическая мебель; она - цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее.

Скромный, добросовестный... таким всегда приходится труднее всех. Скромность и добросовестность вознаграждаются только в романах. В жизни их используют, а потом отшвыривают в сторону.

Жалость - самый бесполезный предмет на свете. Она обратная сторона злорадства.

Романтики - всего лишь свита. Они могут следовать, но не сопровождать.

- Ты любишь меня? 
Она отрицательно покачала головой. 
- А ты меня? 
- Нет. Вот счастье, правда? 
- Большое счастье. 
- Тогда с нами ничего не может случиться, не так ли? 
- Решительно ничего.

Наглость - лучшее средство в борьбе с законом.

Для любви надобна наивность. Храни ее. Она дар божий. Утратив - не вернешь никогда. Только завистники называют ее глупостью. Не обижайся на них. Наивность - это дар, а не недостаток.

Кто одинок, тот не будет покинут. Но иногда, вечерами, рушится этот карточный домик, и жизнь оборачивается мелодией совсем иной - преследующей рыданиями, взметающей дикие вихри тоски, желаний, недовольства, надежды - надежды вырваться из этой одуряющей бессмыслицы, из бессмысленного кручения этой вечной шарманки, вырваться безразлично куда. Ах, эта жалкая наша потребность в толике теплоты; две руки да склонившееся к тебе лицо - это ли, оно ли? Или тоже обман, а стало быть, отступление и бегство? Есть ли на свете что-нибудь кроме одиночества?

Чем меньше у человека собственного достоинства, тем большего он стоит. Если человек полагает, что чего-то стоит, он уже только памятник самому себе.

Самое страшное, братья, - это время. Время. Мгновения, которые мы переживаем и которыми все-таки не владеем.

Настоящий идеалист стремится к деньгам, деньги - это свобода, а свобода - это жизнь.

- Ты ведь вообще почти ничего обо мне не знаешь. - Верно, - сказал я, - но в этом и состоит вся прелесть. Чем больше люди знают друг о друге, тем больше у них получается недоразумений. И чем ближе они сходятся, тем более чужими становятся.

Снаружи доносился приглушенный плеск улицы, прерываемый сигналами автомобилей, звучавшими, как голоса хищных птиц. Когда кто-нибудь открывал дверь, улица что-то кричала нам. Кричала, как сварливая, завистливая старуха.

Одиночество легче, когда не любишь.

Важное, значительное не может успокоить нас... Утешает всегда мелочь, пустяк...

- Я очень неважный товарищ, Робби. 

- Надеюсь. Мне и не нужна женщина в роли товарища. Мне нужна возлюбленная. 
- Я и не возлюбленная, - пробормотала она. 
- Так кто же ты? 
- Не половинка и не целое. Так... фрагмент... 
- А это самое лучшее. Возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно. Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а «фрагменты» - никогда.

Между нами никогда не было больше того, что приносил случай. Но, может быть, как раз это и привязывает и обязывает людей сильней, чем многое другое.

 Люди куда более опасный яд, чем водка и табак, мой милый.

И знаешь чего мне уже никак не понять? Того что можно любить друг друга как мы с тобой и всё же один умирает. Право умереть даёт только одиночество. Или взаимная ненависть. Но когда люди любят друг друга…

Что знаете вы, ребята, о бытии! Ведь вы боитесь собственных чувств. Вы не пишете писем - вы звоните по телефону; вы больше не мечтаете - вы выезжаете за город с субботы на воскресенье; вы разумны в любви и неразумны в политике - жалкое племя!

Любовь чудесна. Но кому-то из двух всегда становится скучно. А другой остается ни с чем. Застынет и чего-то ждет... Ждет, как безумный...

Принципы нужно иногда нарушать, иначе от них никакой радости.

Всякая любовь хочет быть вечной, в этом и состоит ее вечная мука. Но ведь нет ничего прочного, ничего.

Чем меньше у человека самолюбия, тем больше он стоит.

Только несчастный знает, что такое счастье. Свет не светит, когда светло.

Трудно найти слова, когда действительно есть что сказать. И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести.

Люди находят подлинно свежие и образные выражения только когда ругаются. Вечными и неизменными остаются слова любви, но как пестра и разнообразна шкала ругательств!

Бедные люди в большинстве случаев честны.

- Я так счастлива, - сказала она.

Я стоял и смотрел на нее. Она сказала только три слова. Но никогда еще я не слыхал, чтобы их так произносили. Я знал женщин, но встречи с ними всегда были мимолетными, - какие-то приключения, иногда яркие часы, одинокий вечер, бегство от самого себя, от отчаяния, от пустоты. Да я и не искал ничего другого; ведь я знал, что нельзя полагаться ни на что, только на самого себя и в лучшем случае на товарища. И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только оттого, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как все это бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить.

Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.

Мы живем в эпоху полного саморастерзания. Многое, что можно было бы сделать, мы не делаем, сами не зная почему. Работа стала делом чудовищной важности: так много людей в наши дни лишены ее, что мысли о ней заслоняют все остальное. Работа - мрачная одержимость. Мы предаемся труду с вечной иллюзией, будто со временем все станет иным. Никогда ничто не изменится. И что только люди делают из своей жизни, - просто смешно!

Деньги, правда, не приносят счастья, но действуют чрезвычайно успокаивающе.

- До чего же теперешние молодые люди все странные. Прошлое вы ненавидите, настоящее презираете, а будущее вам безразлично. Вряд ли это приведет к хорошему концу.
- А что вы, собственно, называете хорошим концом? - спросил я. - Хороший конец бывает только тогда, когда до него все было плохо. Уж куда лучше плохой конец.

Лучше умереть, когда хочется жить, чем дожить до того, что захочется умереть.

 Любовь зарождается в человеке, но никогда не кончается в нем.

Всё проходит - это самая верная истина на свете.

Что может решительней прорвать магическую сферу одиночества, если не взрыв чувств, их сокрушительная сила, если не стихия, буря, ночь, музыка?... И любовь...

Человека теряешь, только когда он умирает.

Мужчина не может жить для любви. Но жить для другого человека может.

 С женщиной невозможно ссориться. В худшем случае можно злиться на нее.

Обладание само по себе уже утрата. Никогда ничего нельзя удержать, никогда!

Любовь - чудесная вещь. Но она портит характер.

Самая тяжелая болезнь мира - мышление! Она неизлечима.

Жизнь - это болезнь, и смерть начинается с самого рождения.

Нет ничего более позорного для мужчины, чем шутовство.

Меланхоликом становишься, когда размышляешь о жизни, а циником - когда видишь, что делает из нее большинство людей.

Никогда не старайся узнать слишком много. Чем меньше знаешь, тем проще жить. Знание делает человека свободным, но несчастным.

Только глупец побеждает в жизни, умник видит слишком много препятствий и теряет уверенность, не успев еще ничего начать.

Наивность. Только завистники называют ее глупостью. Это не недостаток, а, напротив, дарование.

Родиться глупым не стыдно; стыдно только умирать глупцом.

Кто одинок, тот не будет покинут.

Никогда не проси прощения! Не разговаривать. Посылать цветы. Без письма. Только цветы. Они всё покрывают. Даже могилы.

Никогда, никогда и никогда не покажется женщине смешным тот, кто что-нибудь делает ради нее. Будь это даже самая пошлая комедия. Делай что хочешь,- стой на голове, болтай самую дурацкую чепуху, хвастай, как павлин, распевай под ее окном, но избегай только одного - не будь деловит! Не будь рассудочен!

Только не принимать ничего близко к сердцу. Ведь то, что примешь, хочешь удержать. А удержать нельзя ничего.

Женщина не должна говорить мужчине о том, что любит его. Об этом пусть говорят её сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всех слов.

Настоящая любовь не терпит посторонних.

Поверхностны только те люди, которые считают себя глубокомысленными.

И даже если есть все: и человек, и любовь, и счастье, и жизнь, - то по какому-то страшному закону этого всегда мало, и чем большим все это кажется, тем меньше оно на самом деле.

Человеческая жизнь тянется слишком долго для одной любви.

• < Назад
• Вперёд >